Худая и бледная как ангел смерти тихоня Мариан (Бьен де Моор) работает медсестрой в отделении для безнадежных больных: её тревожное скуластое лицо и рука со шприцем — зачастую последнее, что они видят перед черной завесой. Быт медсестры тоже напоминает привиденческий: она живет в аскетично обставленной комнатушке с вечно задернутой шторой, из-за чего жилище напоминает склеп, а по супермаркету и рабочим коридорам буквально плывет. Нечто живое в ней, впрочем, тоже присутствует: иногда Мариана ругается на кассиров по пустякам, а также подглядывает за мужчиной из дома напротив (Ларс Айдингер, сыгравший в «Матильде» Николая II). Однако попытка преодолеть психологическую травму обернется еще более болезненным экспириенсом.
Код синий — это, как принято сообщать первым делом, — медицинское обозначение смерти пациента, хотя в английской версии к перифразу кончины добавляется и оттенок истиной грусти (perfect blue), в которую Мариан недвусмысленно и глубоко погружена. Вместе с тем это и недвусмысленная отсылка к творчеству земляка польской режиссерки Урсулы Антоняк — Кшиштофа Кесьлёвского с его лентой «Три цвета: Синий» (а мотив оконного вуайеризма рифмует повествование с «Коротким фильмом о любви»).
К манере Кесьлёвского выстраивать мир фильма под стать психологическому состоянию персонажа Антоняк добавляет ноту если не трансгрессии, то провокации на манер Ханеке, Триера или Елинек (в «Коде» виднеются всполохи «Пианистки» и «Антихриста»). Попытка Мариан забыть про крайне неприятную встречу с эросом, которая в итоге обернулась тревогой и помешательством на танатосе, приводит удручающей дихотомии. Женщине отведена роль пассивной жертвы, ряженой в ангельски-белое, а мужчине — зацикленного на результат агрессора в черном, которому, в сущности, и не нужна партнерша — достаточно иллюстративного эротизма. Если гендерные стереотипы действительно принимают такую форму, то впору задуматься о синем коде.
(Алексей Филиппов)
подписаться на рассылку можно тут
[КПД]: Вторая волна 